1745 ОКТЯБРЯ 25. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В АКАДЕМИЧЕСКОЕ СОБРАНИЕ О ПОСТРОЙКЕ ХИМИЧЕСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ
Viri clarissimi.
Postquam absolutis studiis Academicis ex Germania in Patriam redux in Adjunctorum numerum illustris hujus Academiae relatus fuerim, id praesertim in votis babui, ut Scientiam Chymicam unice excolere mihi liceret. Idcirco anno 1742 mense Januario et a. 1743 mense Majo, denique Martio mense anni currentis Cancellariam Academiae hujus rogavi, ut Laboratorium Chymicum aedificare, atque ea, quae ad praxim Chymicam exercendam necessaria sunt, comparare curaret. Votis tamen frustratus, sola librorum Chymicorum lectione atque speculationibus occupari hunc usque in diem cogor. Cum vero professionis Chymicae munus jam in me sit collatum, unde officii mei esse censebitis si de Laboratorio Chymico exstruendo eoque omni apparatu locupletando meam sententiam vobis proposuero. Quamvis autem non exigua pecunia ad hoc opus requiratur, nullus tamen dubito fore, quin necessarii ad id sumptus e fisco Imperiali concedantur. Spem facit clementissimae Autocratoris Nostrae liberalitas, praesertim cum nuper ad observatorium Academicum uberiore supellectile Astronomica locupletandum sufficientem pecuniam designare voluerit. Nec id sane ad scopum attingendum exiguum conferre mihi videtur, si proponatur experimenta Chymica non minus scientiae naturali lucis, Reipublicae utilitatis et Academiis gloriae afferre, quam alias artes atque scientias, idque exemplo celebrium Academiarum confirmetur.
Qua vero ratione Laboratorium condendum et operationes instituendas esse censeam, sequentibus proponitur.
1. Laboratorium ipsum cum conclavi et foco ex lateribus debet exstrui, eo modo, ut apposita hic delineatio fundamentalis ostendit, ubi simul numerus et dispositio furnorum ob oculos ponitur.
2. Professor Chymiae praesto debet esse, ubi operationes Chymicae peragendae sunt. Quae quoniam saepenumero per dies durant, ideo necesse est, ut domus illius sit juncta Laboratorio Chymico. Ea vero ut sit tuta ab ignis injuria, qui in Laboratorio etiam noctu non raro erit fovendus, ideo ipsam etiam domum e lateribus aedificandam esse censeo.
3. Sumptus ad exstruendum Laboratorium et domum atque ad compirandas primum materias Chymicas et instrumenta necessarios in litteris petitoriis determinandos non esse, sed omnem aedificandi curam Architecto cedendam judico, ne quid molestum in reddendis in posterum rationibus, Academicis obtingat.
4. In instituendis operationibus Chymicis oportebit: 1) Corpora naturalia et arte producta, quae chymico examini subjici solent, diligenter depurare. 2) Mixtionem eorum per synthesim et analysirn indagare. 3) Per combinationem variorum corporum nova producta quaerere. 4) Experimenta alias instituta, quorum successus adhuc dubii sunt, cum debita attentione repetere. 5) Instrumenta Physica, quae ad Chymicas operationes applicari possunt, circumspecte adhibere, applicari autem ea posse per institutes solutiones in vacuo didicimus.
Experimenta omnia erunt accurate describenda et, in forma diarii Chymici, quolibet anno in conventu reddenda; nova autem et rariora Commentariis inserenda.
Haec proponere voluit debuitque
M. Lomonosoff. Ch. P.
A. S. 1745
d. 25 Oct.
Перевод
Славнейшие мужи.
Возвратись по окончании учебных занятий в Германии на родину, я был зачислен в число адъюнктов нашей славной Академии, причем особенно желал получить возможность усерднейшим образом заниматься химией. Повтому в январе 1742 года, в мае 1743 года н затем в марте месяце текущего года я просил Канцелярию Академии озаботиться постройкой Химической лаборатории н приобретением всего необходимого для химической работы. Не получив желаемого, я вынужден по сей день заниматься только чтением химических книг да умозрением. Так как теперь я назначен профессором химии, то вы согласитесь, конечно, что моя обязанность высказать вам свое мнение о необходимости постройки Химической лаборатории н снабжения ее всеми приборами. Хотя денег на это потребуется немало, однако не сомневаюсь, что необходимые средства будут отпущены из императорской казны. На вто позволяет надеяться щедрость вашей всемилостивейшей государыни, особенно же потому, что еще недавно она соблаговолила назначить достаточный кредит для пополнения Астрономической обсерватории большим количеством астрономических инструментов.
Мне казалось бы целесообразным указать при атом, что химические опыты приносят не меньше света естественным наукам, не меньше пользы государству и славы академикам, чем другие искусства и науки, что следует подтвердить примерами других знаменитых академий.
Каким образом полагал бы я устроить Лабораторию и производить операции, о том говорится а нижеследующих пунктах.
1. Сама Лаборатория с каморкой и очагом должна быть выстроена из кирпича, как показано на приложенном основном чертеже, где вместе с тем наглядно представлено количество н расположение печей.
2. Профессор химии должен жить поблизости от того места, где будут производиться химические операции. Так как последние часто длятся целые дни, то необходимо, чтобы его дом был соединен с Химической лабораторией. Для безопасности от огня, который придется поддерживать в Лаборатории нередко даже и вочью, считаю нужным, чтобы и самый дом был выстроен из кирпича.
3. В прошении, думаю, не следует определять издержек, которых потребует постройка Лаборатории и дома и приобретение на первых порах химических веществ и оборудования; всю заботу о постройке следует возложить на архитектора, чтобы впоследствии, при сдаче отчетов у академиков ие возникло каких-либо неприятностей.
4. При производстве химических операций нужно будет: 1) тщательно очищать естественные и искусственно полученные тела, обычно подвергаемые химическому исследованию; 2) изучать их смешение путем синтеза и анализа; 3) путем соединения разных тел отыскивать новые производные; 4) повторять с должной внимательностью произведенные в других местах опыты, успех которых до сих пор был сомнителен; 5) осмотрительно применить физические инструменты, которые могут употребляться при химических операциях, а что применять их при этом можно, в атом мы убедились, производя растворение в пустоте.
5. Все опыты нужно будет тщательно описывать и ежегодно представлять Конференции в виде химического дневника, новые же и более редкие— публиковать в „Комментариях".
Так пожелал и счел своим долгом изложить дело
М. Ломоносов, химии профессор
Нынешнего
1745 года
октября 25 дня.
1748 АПРЕЛЯ. ОБЪЯВЛЕНИЕ О РАСПИСАНИИ ЗАНЯТИИ
ПО ХИМИИ
Michael Lomonosoff, Academiae scientiarum et Societatis historicae membrum, Chymiae Professor, aestivo hoc semestrio diebus Veneris hora octava matutina studiosos ad Chymiam praeparaturus operationes Chymicas in genere explicabit, et usum Chymiae in evolvendis penitioribus naturae arcanis ostendet; hiberno autem semestrio theoriam chymicam cum praxi conjunctam proponet.
Перевод
Михайла Ломоносов, член Академии Наук и Исторического собрания, профессор химии, в этом летнем семестре, по пятницам, в восемь часов утра, с целью подготовки студентов к занятиям по химии, будет объяснять химические операции вообще и показывать пользу химии при раскрытии глубоких тайн природы; в зимнем же семестре он будет излагать теоретическую химию в соединении с практикой.
1752 МАЯ 11. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В АКАДЕМИЧЕСКОЕ СОБРАНИЕ О ФИЗИЧЕСКИХ ОПЫТАХ ПРИ ЧТЕНИИ КУРСА ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЙ ХИМИИ
Viri clarissimi, collegae honoratissimi.
In praeleсtionibus meis Cbymicis, studiosae juventuti proponendis, utilissimum esse censeo, ut passim, ubi fieri potest, chymicis experimentis physica adjungam, atque ipse periculum faciam in eo, de quo proximo сonventu publico disserui in Eucharistica Chymiae oratione, quam a studioso Jaremskoy latinitate donatam vobiscum communico. Quamobrem toto cursu Chymiae experimentalis operam meam collocabo:
1) in gravitate specifica Chymicorum corporum determinanda;
2) in cohaesione inter particulas eorum inquirenda;
a) frangendo,
b) comprimendo,
c) super cotem terendo,
d) fluidorum guttas numerando;
3) in figura crystalliformium corporum describenda;
4) in corporibus digestoris Papiniani ope tractandis;
5) in gradibus caloris ubique obsefvandis;
6) in corporibus, praecipue metallicis, diuturna trituratione examinandis.
Et verbo, quidquid mensurari atque per practicam mathesin determinari potest, in omni hoc pro posse tentando.
Hunc in finem opus habeo:
1} libra lignea ad ponderanda corpora solida in aëre et in aqua, fig. Nr. 1;
2) instrumento ad corpora frangenda et comprimenda fig. 2;
3) cote circulari ad examinandum rigorem corporum, fig. 3;
4) instrumento ad guttas aequales producendas et numerandas, fig. 4;
5) machina Papiniana robustiore et scopo meo convenientiore, fig. 5;
6} machina trituratoria cum 4 mortariis et pistillis, 1) e cupro, 2) ex ferro, 3) ex plumbo, 4) ex stanno;
7) pyrometro, quod jam ante annos tres et quod excurrit rogatu meo confici inceptum, sed nondum absolutum est;
8) tbermometris mercurialibus decem exiguis et simplicibus. Haec omnia an operae pretium factura sint, sententiam vestram rogo.
M. Lomonosow
Перевод
Славнейшие мужи, почтеннейшие коллеги.
Я считаю весьма полезным в моих химических лекциях, читаемых уча щемуся юношеству, всюду, где только возможно, присоединять к хими ческнм опытам физические и попытаюсь сам осуществить то, о чем го ворил на последнем публичном собрании в „Слове о пользе химии", которое представляю вам в латинском переводе студента Яремского. Поэтому в течение всего курса экспериментальной химия я буду трудиться над тем, чтобы:
1) определять удельный вес химических тел;
2} исследовать взаимное сцепление их частиц:
a) путем излома,
b) путем сжимания,
c) путем стачивания на камне,
d) для жидкостей — путем счета капель;
3) описывать фигуры кристаллизующихся тел;
4) подвергать тела действию Папинова котла;
5) всюду наблюдать степени теплоты;
6) изучать тела, преимущественно металлы при помощи продолжительного растирания,
одним словом, по возможности, пытаться исследовать все, что может быть измерено, взвешено и определено при помощи практической математики.
Для втого мне необходимы:
1) деревянные вески для взвешивания твердых тел в воздухе и в воде, рис. № 1;
2) прибор для дробления и сжимания тел, рис. 2;
3) круглый точильный камень для изучения твердости тел, рис. З;
4) прибор для получения одинаковых капель и для их подсчета, рис. 4;
5) более прочная и более соответствующая моей цели Папинова машина, рнс. 5;
6) машина длн растирания с четырьмя ступками и пестиками, сделанными 1) из меди, 2) из железа, 3) из свинца, 4) из олова;
7) пирометр, который по моей просьбе начали делать три с лишком года тому назад, но до сих пор не сделали;
8) десять ртутных термометров, маленьких и простых.
Прошу вас решить, стоит ли все это изготовлять.
М. Ломоносов
1746 МАРТА 21. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В АКАДЕМИЧЕСКОЕ СОБРАНИЕ О ВЫДАЧЕ ИНСТРУМЕНТОВ ДЛЯ ФИЗИЧЕСКИХ ОПЫТОВ И О ПЕРЕВОДЕ В АКАДЕМИЮ СТУДЕНТОВ ИЗ СЕМИНАРИИ
Obsequuturus mandatо supremi Senatus, quo injunctum mihi est, ut ad ductum libelli nuper a me in Rossiacam linguam translati et jam typis Academicis impressi experimenta physica curiosorum oculis subjicerem, eaque sermone vernaculo explicarem, rogo Vos, clarissimi viri, ut, post elapsos dies festos proxime celebrandos, liceat mihi uti instrumentis, quae ad instituenda experimenta pbysica in hac Academia servantur, utque Clarissimus Richmannus velit ipsa eousque mihi committere, donec lectionum physicarum curriculum absolvam.
Ceterum quamvis nullus dubito, quin frequentes concurrent ad lectiones meas auditores, verum tamen non minus eosdem vagos et inconstantes futuros credo. Idcirco adeo opus esse judico, ut ex numero studiosorum duo aut tres assignentur, qui assiduo lectiones meas physicas trequentent, quique positis fundamentis in scientia naturali, tandem ad Chymiam accedere et in Laboratorio Chymico (quod hocce anno instauratum iri non dubito) ductu meo in praxi Chymica se exercere possint.
Sed quoniam in hac Academia multo major numerus est eorum qui doceant, quam qui discant, ideo supremum Senatum communi academicorum nomine supplicandum esse existimo, ut selectos aliquot studiosos ex Nevensi aut etiam Novogorodensi seminario in hanc Academiam transmittere jubeat.
M. Lomonosoff
Dabam die 21 Martii
A. C. 1746
Перевод
Выполняя указ Правительствующего Сената, которым «не предписано показывать любознательным физические опыты в соответствии с планом книги, недавно переведенной мною на российский язык и отпечатанной в Академической типографии, и объяснять их по-русски, я прошу вас, славнейшие «ужи, позволить мне по истечении ближайших праздничных дней воспользоваться инструментами, которые служат в Академии для физических опытов, с тем, чтобы славнейший Рихмаа соблаговолил передать их мне на тот срок, пока я не закончу курса физических лекций. Затем, хоть я и не сомневаюсь, что мои лекции будут посещаться многими, однако же предвижу, что состав слушателей будет непостоянный и неопределенный. Поэтову считаю целесообразным, чтобы из числа студентов было назначено два или три человека, которые неотступно посещали бы мои физические лекции и, усвоив основы естественных наук, могли бы затем приступить к химии и заниматься под моим руководством химической практикой в Химической лаборатории (которая в атом году будет несомненно учреждена). Но так как у нас в Академии число учащих гораздо больше, чем число учащихся, то считаю, что необходимо от имени всел академиков просить Правительствующий Сенат издать указ о переводе в Академию некоторого числа отборных студентов на Невской или даже иа Новгородской семинарии.
М. Ломоносов
Марта 21 дня
1746 года
1763 АВГУСТА 18. ДОНОШЕНИЕ В АКАДЕМИЧЕСКОЕ СОБРАНИЕ О РАБОТЕ НАД РЕЧЬЮ О ВОЗМУЩЕНИЯХ ТЯЖЕСТИ
Non ignotum est Acadeimcis me jam per quatuor et quod excurrit annos fecisse quam plurimas observationes centricas pendulo centroscopico et barometro universali institutas, unde multa et quidem praecipua naturae phaenomena quam evidentissime explicari possunt. Hinc deductam jam fere paratam habeo orationem de turbationibus gravitatis, quam occasione proximi Conventus Academici publice proponere apud me statui, ad exitum hujus mensis Collegis eam praelecturus in Conentu privato.
Ью Дщьщтщыыщц
Перевод
Гг. Академикам небезызвестно, что я уже более четырех лет пронэводнл многочисленные центрические наблюдения центроскопнческим маятником и универсальным барометром, откуда могут быть весьма убедительно объяснены многие и притом важнейшие явления природы. У меня есть основанная на этом уже почти готовая речь о возмущениях тяжести,
которую я намерен публично произнести в будущем Академическом собрании, а в конце этого месяца прочту ее коллегии в обыкновенном собрании.
М. Ломоносов
1764 ИЮНЯ 26. ОТЗЫВ О ПЛАНЕ РАБОТ А.-Л. ШЛЕЦЕРА
Perlectis speciminibus Dn. Schloezeri, laudo conatus in Rossiaco sermone discendo, gratulor non contemnendos etiam successus, sed doleo ejus temeritatem, quam quidem excusandam esse existimo, quod non proprio, ut videtur, instinctu, sed aliorum potius suasu ductus, graviora, quam exiles adhuc nervi illius in nostratibus litteris ferre queant, attrectare ausus sit. Quis enim alias credat, hominem non ita diu in patria nostra, et quidem plerumque inter advenas, versatum posse cum indigenis et quidem cum eruditis veteranis de verborum significatione contendere, regulas grammaticas conscribere, imo historiae Rossiacae condendae fontes indigitare atque leges dictare.
Non equidem miror tenuem, ut e schedis videre est, (tempori tamen satis proportionalem) in nostra lingua eruditionem ejus, sed excusanda non est in judicando praecipitantia, in jactando insolentia, in postulando importunitas. Etenim, quoad primum, existimat, a se ipso, quamvis alienigeno homine, antiquam Slavicam linguam intelligi non minus, quam a quocunque nostrate
erudito. Affert et exemplum, Suecum Ihre appellatum praestantiorem fuisse in explicandis veteribus Germanicis codicibus quam Germanum Wachterum. Quasi vero linguа moderna Suecica minus affinis esset antiquae Teutonicae quam hodierna Germanica. Certe hoc in casu Suecus et Germanus de majore eruditione, non de majore cognatione veteris illius sermonis certare possunt. Imo vero Suecus, cum forte magis affinem se veteribus Teutonibus esse contendat, sine offensione sua non poterit legere haec Schloezeriana. Aliter equidem, de antiqua lingua Slavica et de se ac de indigenis Rossis eruditis cogitare debet Schloezerus, nempe secum recognoscere, nullam ex familia Slavicarum linguarum sibi esse vernaculam, non dico a se excultam, seque esse a novitium adhuc et tyronem in Rossiaca, e contraria vero parte ante oculos ponere aliqum nostratum a primis incunabulis communi Rossiaco sermone et Slavicis litteris imbutum, provectiore autem aetate omnes fere libros antiqua Slaveno-Moravica lingua conscriptos et in cultu divino usitatos diligentissime perlegisse, in succum et sanguinem convertisse. Denique omnes dialectos provinciales hujus Imperii, verba item in aula, inter clerum et plebem usitata distinctissime pernosse; insuper nec Polonicae linguae et aliarum Rossiacae sororum esse ignarum. Non dico, si prae reliquis suis civibus singularem laudem propter universarum Rossiacarum litterarum culturam in patria acquisiverit. Nonne praeceps et insolens censendus est, si huic ille se aequiparandum esse contendat? Sed habet Schloezerus, unde omnes defectus resarciat, nempe bibliis Slavicis in evolvendis Rossiacae historiae monumentis loco locupletissimi dictionarii utitur. At certe ignorat, quantum Chronicorum Rossicorum dictio differat ab antiqua Moravica, in quam versa est olim sacra scriptura. Rossiacam enim dialectum tunc aliam fuisse produnt vetera monumenta, quae exstant in Nestore, cujusmodi sunt pactiones primorum Rossiae ducum cum imperatoribus Graecis atque leges Jaroslavicae, Правда Русская inscriptae, item reliqui historici codices, in quibus verborum usitatorum magna pars non occurrit in bibliis, neque in aliis libris ritualibus, qui plurimi sunt, alienigenis parum noti. Denique versio biblica parum est exacta, nec raro aliud Slavicae voces, aliud Graecae significant.
Postulata autem Schloezeriana quantum prodant illius impudentiam, pervidet clarissime, quicunque studia mea in lingua vernacula et rebus gestis patriae, item lucubrationes in evolvendis domesticis et externis monumentis, in concinnanda denique ipsa jam historia Rossiaca noverit. Haec omnia exigit Schloezerus sibi pro adminiculo, scilicet ut vir annis, meritis, honoribus atque diversarum doctrinarum scientia, Rossiacae praesertim eruditionis laude clarus conaminum et meritorum suorum in condenda patriae historia magnam partem in alienigenae tyronis importunitate sepeliendam esse concedat.
Ceterum profectibus suis in lingua Rossiaca bene uti et cum fructu potest Dn. Schloezerus, nec de praemio diligentiae suae dubitare, si minus ambitiose se gerendo labores viribus suis convenientes susceperit.
M. Lomonosow
26 Maii An [no] 1764 .
Перевод .
Мнение г. статского советника и профессора Ломоносова, в Собрание поданное
По прочтении сочинений г Шлёцера, хвалю старание его о изучении российского языка и успех его в оном; но сожалею о его безрассудном предприятии, которое однако извинить можно тем что, повидимому, не своею волею, но наипаче по совету других принялся за такое дело, кое в рассуждении малого его знания в российском языке с силами его несогласно. Да кто ж бы и подумал, что человек в короткое время пребывания своего в отечестве нашем, и то живучи до большой части между пришлецами, может спорить с уроженцами, а притом еще учеными, о знаменовании речей, писать правила грамматические, а наипаче древности, касающиеся до российской истории, толковать и предписывать законы. Не удивляюсь малому знанию его в языке нашем, но в рассуждении времени довольному, как видно из записок его, однако нельзя извинить скоропостижности его в рассуждениях, в безмерном хвастовстве и безвременных требованиях, ибо что касается до первого, то думает он, что несмотря на свое иностранство разумеет древний славенский язык не меньше каждого нашего природного ученого, приводя в пример, что швед именем Ире в толковании древних германских книг был превосходнее, нежели немец Вахтер. По сему надлежало бы думать, будто нынешний шведский язык меньше сроден с древним тевтонским, нежели немецкий. Подлинно, что в сем случае швед и немец могут спорить о большей учености, а не о большем сродстве древнего оного языка. Нанпаче же швед, утверждая, что он более сроден с древними тевтонами, не может без обиды своей читать таких Шлёцеровых мыслей. Г-н Шлёцер должен думать о древнем славенском языке и о себе инако, нежели о природных российских ученых, а именно помыслил бы о себе, что ему никоторый из славянских языков не природный, не упоминая о Том, что он упражнялся в оном, и он новичок еще в российском, а напротив
того представил бы себе некоего из наших природных, который с малолетства спознал общий российский и славенский языки, а достигши совершенного возраста, с прилежанием прочел почти все древним славено-моравскнм языком сочиненные и в церкви употребительные книги, сверх сего довольно знает все провинциальные диалекты здешней империи, также слова, употребляемые при дворе, между духовенством и между простым народом, разумея притом польский и другие с российским сродные языки. Он же н пред прочими своими согражданами приобрел в отечестве своем особливую похвалу во всем, что до языка и древностей российских принадлежит; посему не можно ли почесть его за нерассудного и наглого, ежели он похочет сравниться с вышеупомянутым? Но. г. Шлёцер может наградить все недостатки, употребляя вместо пространного лексикона библию славенскую в изъяснении древней российской истории. Однако он поистине не знает, сколько речи, в российских летописях находящиеся, разнятся от древнего моравского языка, на который переведено прежде священное писание; ибо тогда российский диалект был другой, как видно из древних речений в Несторе, каковы находятся в договорах первых российских князей с царями греческими. Тому же подобны законы Ярославовы, „Правда Русская" называемые, также прочие исторические книги, в которых употребительные речи, в Библии и в других Церковных книгах коих премного, по большой части не находятся, иностранным мало знаемы. Наконец, перевод Библии не очень исправен, и нередко [славенскне слова значат иное, а иное греческие.
Но бесстыдство, какое усматривается из требований г. Шлёцера, увидит каждый, кто познает рачение мое о природном языке и оказанные успехи отечеству, также труды в чтении российских и иностранных древних книг, и наконец старание о сочинении самой российской истории. Всего того г. Шлёцер требует себе в помочь в той силе, чтоб человек знатный по летам, по заслугам, по достоинству и по разным наукам, а особливо известный по российской истории, уступил собрания свои с достохвальностию в сочинении истории отечества своего молодому иностранцу, дабы оные были преданы вечному забвению.
Впрочем, г. Шлёцер может с пользою употреблять успехи свои в российской языке, не сомневаясь о награждении за его прилежание, ежели он, не столь много о себе думая, примет на себя труды но силе своей.
Махайло Ломоносов
Мая 26 дня
1764 года
1760 НЕ ПОЗДНЕЕ ЯНВАРЯ 11.
ПРОЕКТ РЕЧИ В АКАДЕМИЧЕСКОМ СОБРАНИИ О ПЕРЕУСТРОЙСТВЕ УНИВЕРСИТЕТА
... in confesso habetis, collegae honoratissimi, legibus, Academiae datis, statutum esse, ut in ipsa instauraretur Universitas ad exemplum earum, quae apud reliquas Europae gentes florent. Nihilo minus tamen res adhuc infecta in suo initio nimium diu haeret. Causas percensere поп minus taediosum quam longum est. Idcirco voluntatem excellentissimi praesidis vobis declaro, qui mihi injunxit ea vobis proponere, quae jussu illius ad rite instaurandam Universitatem Petropolitanam scripsi pro auctoritate et scientia vestra decidenda. Primo autem loco et hodierno die decernendum esse vobis voluit, utrum immunitates et praerogativae quas vestris commodis et scientiarum in patria progressibus congruas esse putavi, vobis arrideant, denique numquid inauguratione Universitatis opus sit, et ordo actus ipsius, quem sequendum proposui, conveniat gravitati rei, necne? Quaestio haec inde trahit originem, quod nonnulli obtrectatores conatuum et laborum meorum, omnia haec limis intuentes, patronis scientiarum insusurrant ea, quibus studia haec mea vel prorsus everti, vel saltem retardari putant. Imprimis autem id jactitant, Universitatem jam duodecim et quod excurrit annos extitisse, ideoque ridiculam fore tam tardam inaugurationem. Ad hoc autem facilis adeo est responsio. Quis quaeso ibi Universitatem fuisse putabit, ubi nullae facultatum distributiones, nulli nominati in singulis professores, nullae electiones prorectorum, nullae dispositiones, nulla talia publica exercitia, nullae promotiones ad gradus, nulla fere privilegia, imo prope nullae lectiones (nam illae, quae vix inceptae et statim interruptae, mutilatae atque mancae vix lectionum nomen merentur paucis exceptis), denique ubi nulla inauguratio, quam ego quidem spiritum esse censeo, quo universitates ad progressus animantur. Quippe sine illa ignorantur privilegia, quibus allici solet studiosa iuventus; latent nomina scientiarum quibus ea possit imbui, nee patent dignitatum gradus, quos ipsa ambire queat. Praeter haec inculcatur ab adversariis perpaucum esse studiosorum numerum ideoque inanem futuram Universitatis initiationem. At ipsis respondeo: 1) in culpa fuisse illum, qui per tot annos Gymnasium neglexit atque leviculis plerisque rebus postposuit, unde studiosorum numerus ad paucissimos redactus est. 2) Pudori non esse nobis a paucis numero studiosis incipere cursum universitatem et de illis augendis serio cogitare, praesertium cum jam optima spes ex academico Gymnasio lectissimos et discendi cupidissimos juvenes vobis promittat, in quibus instituendis studia vestra de meliore nota Patriae commendare potestis. Nam non ut ante haec per amplissimam civitatem dispersi discentes maximam partem temporis longam viam terendo, aut parentibus domi serivendo consumunt, aut malis exemplis seducuntur ad vitam perversam, non famelici, non laceris vestimentis et ab omni amore discendi alieni algent, sed communitate vivendi sociati, decenter vestiti, atque suflicienter nutriti, omne tempus litteris impendere possunt et impendunt. His consideratis, viri clarissimi, decernite de hac utilitate Patriae, de vestris propriis commodis atque de illa gloria et gratia, quam ex propagatis in hoc imperio scientiis consecuturi estis.
Перевод
. . .* Вы знаете, почтеннейшие коллеги, что в преподанном Академии уставе постановлена учредить в ней Университет по образцу тех, которые процветают у прочих европейских народов. Тем не менее это дело, до сих пор не осуществленное, слишком долго задерживается на своей начальной стадии. Разбирать причины этого было бы занятием столь же неприятным, сколь и долгим. Поэтому я объявляю вам волю его превосходительства президента, который возложил на меня обязанность предложить вам то, что я, по его приказанию, написал по вопросу о правильном устроении Петербургского университета, для того чтобы вы вынеслн решение, сообразно с вашим авторитетом и ученостью. Он пожелал, чтобы прежде всего, сегодня, вы вынесли заключение, удовлетворяют ли вас льготы и прерогативы, которые я счел соответствующими вашему удобству и интересам успехов отечественной науки; наконец, нужна ли инавгурацня Университета и соответствует ли важности этого дела предложенный мною порядок самого акта или нет. Этот вопрос возник потому, что некоторые лица, недоброжелательно относящиеся к моим начинаниям и трудам, косо смотря на все это, нашептывают покровителям наук то, чем думают либо совершенно уничтожить моя старания, либо, по крайней мере, помешать им. Более всего они настаивают на следующем: Университет возник уже двенадцать с лишним лет тому назад; поэтому смешна будет столь поздняя инавгурация erо.
Ответить на это очень легко. Скажите, пожалуйста, кто подумает о существовании Университета там, где не было никакого разделена» на факультеты, никакого назначения профессоров по отдельным факультетам, никаких выборов проректоров, никаких расписаний, ннкаких публичных упражнений, никаких присуждений степеней, почти никаких привилегнй, даже почти никаких лекций (ведь те, которые, едва начавшись, были прерваны, скомканные и неполные, едва ли, за исключением немногих, заслуживают названия лекций), где не было, наконец, никакой инавгурацни, которая, как я полагаю, воодушевляет университеты на успех, ибо без нее остаются неизвестными привилегии, которыми обычно привлекается учащаяся молодежь, скрыты названия наук, которыми ее можно напитать, и неясно, каких степеней и званий она может домогаться. Кроме того, противники твердят, что число студентов очеяь мало, а потому открытие Университета будет бесполезно. Но я им отвечаю: 1) виноват был тот, кто в течение стольких лет пренебрегал Гимназией, отдавая преимущество многочисленным незначительным делам, почему число студентов и сократилось до очень незначительного; 2) для нас нет позора в том, что Университет начинает свой курс с немногих студентов, и в том, чтобы серьезно подумать об их умножении, особенно раз есть прекрасная надежда получить из Академической гимназии избраннейших и алчущих учения юношей, обучая которых вы можете с лучшей стороны показать отечеству свое рвение. Ведь до этого учащиеся, рассеянные по обширнейшему городу, тратили большую часть времени на долгий путь или на служение своим родителям, совращались дурными примерами в порочную жизнь, мерзли, голодные, в рваной одежде и были чужды всякой любви к учению; а теперь соединенные в общежитии, прилично одетые, имея достаточное питание, они могут употреблять и употребляют все свое время на занятия в. Приняв все это во внимание, славнейшие мужи, вынесите постановление об этом полезном для отечества деде, о вашем собственном удобстве и о той славе и благодарности, которую вы получите от распространения наук в нашей государстве.
