Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль лучше - ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
Что видишь, все твое; везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому.

Кинжал

Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный.
Лилейная рука тебя мне поднесла
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза — жемчужина страданья.
И черные глаза, остановясь на мне,
Исполненны таинственной печали,
Как сталь твоя при трепетном огне,
То вдруг тускнели, то сверкали.
Ты дан мне в спутники, любви залог немой,
И страннику в тебе пример не бесполезный;
Да, я не изменюсь и буду тверд душой,
Как ты, как ты, мой друг железный.

Молитва

Я, матерь божия, ныне с молитвою
Пред твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью, иль покаянием,

Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного

Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.

Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.

***

Что толку жить!.. Без приключений
И с приключеньями — тоска
Везде, как беспокойный гений,
Как верная жена, близка;
Прекрасно с шумной быть толпою,
Сидеть за каменной стеною,
Любовь и ненависть сознать,
Чтоб раз об этом поболтать;
Невольно узнавать повсюду
Под гордой важностью лица,
В мужчине глупого льстеца
И в каждой женщине Иуду.
А потрудитесь рассмотреть —
Всё веселее умереть.

Конец! Как звучно это слово,
Как много — мало мыслей в нем;
Последний стон — и всё готово,
Без дальних справок — а потом?
Потом вас чинно в гроб положат,
И черви ваш скелет обгложут,
А там наследник в добрый час
Придавит монументом вас.
Простит вам каждую обиду
По доброте души своей,
Для пользы вашей (и церквей)
Отслужит, верно, панихиду,
Которой (я боюсь сказать)
Не суждено вам услыхать.

И если вы скончались в вере,
Как христианин, то гранит
На сорок лет, по крайней мере,
Названье ваше сохранит;
Когда ж стеснится уж кладбище,
То ваше узкое жилище
Разроют смелою рукой...
И гроб поставят к вам другой.
И молча ляжет с вами рядом
Девица нежная, одна,
Мила, покорна, хоть бледна;
Но ни дыханием, ни взглядом
Не возмутится ваш покой —
Что за блаженство, боже мой!

***

Когда волнуется желтеющая нива
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;

Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;

Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, —

Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, —
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога...

Мой демон

Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые
И пену рек, и шум дубров.

Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нем, средь ветров онемевших,
Сидит уныл и мрачен он.

Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,

И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений
Страшится неземных очей.

Парус

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..

Играют волны - ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы! он счастия не ищет
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

Сон

В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана;
По капле кровь точилася моя.
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир, в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.
Но в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди дымясь чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.

Тамара

В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале.

В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна как ангел небесный,
Как демон коварна и зла.

И там сквозь туман полуночи
Блистал огонек золотой,
Кидался он путнику в очи,
Манил он на отдых ночной.

И слышался голос Тамары:
Он весь был желанье и страсть,
В нем были всесильные чары,
Была непонятная власть.

На голос невидимой пери
Шел воин, купец и пастух:
Пред ним отворялися двери,
Встречал его мрачный Евну́х.

На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчу́г убрана,
Ждала она гостя. — Шипели
Пред нею два кубка вина.

Сплетались горячие руки,
Уста прилипали к устам,
И странные, дикие звуки
Всю ночь раздавалися там.

Как будто в ту башню пустую
Сто юношей пылких и жен
Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну больших похорон.

Но только что утра сиянье
Кидало свой луч по горам,
Мгновенно и мрак и молчанье
Опять воцарялися там.

Лишь Терек в теснине Дарьяла
Гремя нарушал тишину;
Волна на волну набегала,
Волна погоняла волну;

И с плачем безгласное тело
Спешили они унести;
В окне тогда что-то белело,
Звучало оттуда: прости.

И было так нежно прощанье,
Так сладко тот голос звучал,
Как будто восторги свиданья
И ласки любви обещал.

Тучи

Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники
С милого севера в сторону южную.

Кто же вас гонит: судьбы ли решение?
Зависть ли тайная? злоба ль открытая?
Или на вас тяготит преступление?
Или друзей клевета ядовитая?

Нет, вам наскучили нивы бесплодные...
Чужды вам страсти и чужды страдания;
Вечно-холодные, вечно-свободные,
Нет у вас родины, нет вам изгнания.

Утес

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана.
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко
И тихонько плачет он в пустыне.

***

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.

***

Я знаю край: там на брега
Уединенно море плещет;
Безоблачно там солнце блещет
На опаленные луга;
Дубрав не видно - степь нагая
Над морем стелется одна.

Мечтателю

Ты в страсти горестной находишь наслажденье;
          Тебе приятно слезы лить,
Напрасным пламенем томить воображенье
И в сердце тихое уныние таить.
Поверь, не любишь ты, неопытный мечтатель.
О если бы тебя, унылых чувств искатель,
Постигло страшное безумие любви;
Когда б весь яд ее кипел в твоей крови;
Когда бы в долгие часы бессонной ночи,
На ложе, медленно терзаемый тоской,
          Ты звал обманчивый покой,
          Вотще смыкая скорбны очи,
Покровы жаркие рыдая обнимал
И сохнул в бешенстве бесплодного желанья, —
          Поверь, тогда б ты не питал
          Неблагодарного мечтанья!
          Нет, нет: в слезах упав к ногам
          Своей любовницы надменной,
          Дрожащий, бледный, исступленный,
          Тогда б воскликнул ты к богам:
«Отдайте, боги, мне рассудок омраченный,
Возьмите от меня сей образ роковой;
Довольно я любил; отдайте мне покой...».
Но мрачная любовь и образ незабвенный
           Остались вечно бы с тобой.

Зайка

Зайку бросила хозяйка -
Под дождём остался зайка.
Со скамейки слезть не мог,
Весь до ниточки промок.

Барабек
Английская песенка

(Как нужно дразнить обжору)

Робин Бобин Барабек
Скушал сорок человек,
И корову, и быка,
И кривого мясника,
И телегу, и дугу,
И метлу, и кочергу,
Скушал церковь, скушал дом,
И кузницу с кузнецом,
А потом и говорит:
“У меня живот болит!”

Бутерброт

Как у наших ворот
За горою
Жил да был бутерброд
С колбасою.

Захотелось ему
Прогуляться,
На траве-мураве
Поваляться.

И сманил он с собой
На прогулку
Краснощёкую сдобную
Булку.

Но чайные чашки в печали,
Стуча и бренча, закричали:
"Бутерброд,
Сумасброд,
Не ходи из ворот,
А пойдёшь -
Пропадёшь,
Муре в рот попадёшь!

Муре в рот,
Муре в рот,
Муре в рот
Попадёшь!"

Доктор

Лягушонок под тиною
Заболел скарлатиною.
Прилетел к нему грач,
Говорит:
"Я врач!
Полезай ко мне в рот,
Всё сейчас же пройдёт!"
      Ам! И съел.

Поросенок

Полосатые котята
Ползают, пищат.
Любит, любит наша Тата
Маленьких котят.

Но всего милее Татеньке
Не котёнок полосатенький,
Не утёнок,
Не цыплёнок,
А курносый поросёнок.

Ежики смеются

У канавки
Две козявки
Продают ежам булавки.
А ежи-то хохотать!
Всё не могут перестать:
"Эх вы, глупые козявки!
Нам не надобны булавки:
Мы булавками сами утыканы".

 
Курица

Курица-красавица у меня жила.
Ах, какая умная курица была!

Шила мне кафтаны, шила сапоги,
Сладкие, румяные пекла мне пироги.

А когда управится, сядет у ворот -
Сказочку расскажет, песенку споёт.

Федотка

Бедный Федотка - сиротка.
Плачет несчастный Федотка:
Нет у него никого,
Кто пожалел бы его.
Только мама, да дядя, да тётка,
Только папа да дедушка с бабушкой.

Храбрецы

Английская песенка

Наши-то портные
Храбрые какие:
"Не боимся мы зверей,
Ни волков, ни медведей!"
А как вышли за калитку
Да увидели улитку -
Испугалися,
Разбежалися!

Вот они какие,
Храбрые портные!

Что сделала Мура

Мура туфельку снимала,
В огороде закопала:
- Расти, туфелька моя,
Расти, маленькая!
Уж как туфельку мою
Я водичкою полью,
И вырастет дерево,
Чудесное дерево!

Будут, будут босоножки
К чудо-дереву скакать
И румяные сапожки
С чудо-дерева срывать,
    Приговаривать:
    "Ай да Мурочка,
    Ай да умница!"

Муха-цокотуха

Муха, Муха-Цокотуха,
Позолоченное брюхо!

Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.

Пошла Муха на базар
И купила самовар:

"Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!"

Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,

А букашки -
По три чашки
С молоком
И крендельком:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!

Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые -
В них застежки золотые.

Приходила к Мухе
Бабушка-пчела,
Мухе-Цокотухе
Меду принесла...

"Бабочка-красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощенье?"

Вдруг какой-то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок -
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!

"Дорогие гости, помогите!
Паука-злодея зарубите!
И кормила я вас,
И поила я вас,
Не покиньте меня
В мой последний час!"

Но жуки-червяки
Испугалися,
По углам, по щелям
Разбежалися:
Тараканы
Под диваны,
А козявочки
Под лавочки,
А букашки под кровать -
Не желают воевать!
И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!

А кузнечик, а кузнечик,
Ну, совсем как человечек,
Скок, скок, скок, скок!
За кусток,
Под мосток
И молчок!

А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе верёвками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у неё выпивает.

Муха криком кричит,
Надрывается,
А злодей молчит,
Ухмыляется.

Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.

"Где убийца, где злодей?
Не боюсь его когтей!"

Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всём скаку
Голову срубает!

Муху за руку берёт
И к окошечку ведёт:
"Я злодея зарубил,
Я тебя освободил
И теперь, душа-девица,
На тебе хочу жениться!"

Тут букашки и козявки
Выползают из-под лавки:
"Слава, слава Комару -
Победителю!"

Прибегали светляки,
Зажигали огоньки -
То-то стало весело,
То-то хорошо!

Эй, сороконожки,
Бегите по дорожке,
Зовите музыкантов,
Будем танцевать!

Музыканты прибежали,
В барабаны застучали.
Бом! бом! бом! бом!
Пляшет Муха с Комаром.

А за нею Клоп, Клоп
Сапогами топ, топ!

Козявочки с червяками,
Букашечки с мотыльками.
А жуки рогатые,
Мужики богатые,
Шапочками машут,
С бабочками пляшут.

Тара-ра, тара-ра,
Заплясала мошкара.

Веселится народ -
Муха замуж идёт
За лихого, удалого,
Молодого Комара!

Муравей, Муравей!
Не жалеет лаптей,-
С Муравьихою попрыгивает
И букашечкам подмигивает:

"Вы букашечки,
Вы милашечки,
Тара-тара-тара-тара-таракашечки!"

Сапоги скрипят,
Каблуки стучат,-
Будет, будет мошкара
Веселиться до утра:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!
 

Телефон

У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Слон.
- Откуда?
- От верблюда.
- Что вам надо?
- Шоколада.
- Для кого?
- Для сына моего.
- А много ли прислать?
- Да пудов этак пять
Или шесть:
Больше ему не съесть,
Он у меня еще маленький!
 

А потом позвонил Крокодил
И со слезами просил:
- Мой милый, хороший,
Пришли мне калоши,
И мне, и жене, и Тотоше.

- Постой, не тебе ли
На прошлой неделе
Я выслал две пары
Отличных калош?
- Ах, те, что ты выслал
На прошлой неделе,
Мы давно уже съели
И ждем, не дождемся,
Когда же ты снова пришлешь
К нашему ужину
Дюжину
Новых и сладких калош!

А потом позвонили зайчатки:
- Нельзя ли прислать перчатки?

А потом позвонили мартышки:
- Пришлите, пожалуйста, книжки!

А потом позвонил медведь
Да как начал, как начал реветь.

- Погодите, медведь, не ревите,
Объясните, чего вы хотите?

Но он только "му" да "му",
А к чему, почему -
Не пойму!

- Повесьте, пожалуйста, трубку!

А потом позвонили цапли:
- Пришлите, пожалуйста, капли:

Мы лягушками нынче объелись,
И у нас животы разболелись!

И такая дребедень
Целый день:
Динь-ди-лень,
Динь-ди-лень,
Динь-ди-лень!
То тюлень позвонит, то олень.

А недавно две газели
Позвонили и запели:
- Неужели
В самом деле
Все сгорели
Карусели?

- Ах, в уме ли вы, газели?
Не сгорели карусели,
И качели уцелели!
Вы б, газели, не галдели,
А на будущей неделе
Прискакали бы и сели
На качели-карусели!

Но не слушали газели
И по-прежнему галдели:
- Неужели
В самом деле
Все качели
Погорели?
Что за глупые газели!

А вчера поутру
Кенгуру:
- Не это ли квартира
Мойдодыра? -
Я рассердился, да как заору:
- Нет! Это чужая квартира!!!
- А где Мойдодыр?
- Не могу вам сказать...
Позвоните по номеру
Сто двадцать пять.

Я три ночи не спал,
Я устал.
Мне бы заснуть,
Отдохнуть...
Но только я лег -
Звонок!
- Кто говорит?
- Носорог.
- Что такое?
- Беда! Беда!
Бегите скорее сюда!
- В чем дело?
- Спасите!
- Кого?
- Бегемота!
Наш бегемот провалился в болото...
- Провалился в болото?
- Да!
И ни туда, ни сюда!
О, если вы не придете -
Он утонет, утонет в болоте,
Умрет, пропадет
Бегемот!!!

- Ладно! Бегу! Бегу!
Если могу, помогу!

Ох, нелегкая это работа -
Из болота тащить бегемота!

Cicada cara, quam es fortunata!
Felicitate plus hominibus dotata!
In herbis mitibus aetatem agis
Roremque melleum deliciose trahis.
Contemptui es multis quidem creatura,
Atqui regina liquida es vera in natura;
Tu angelus corporeus, vel potius inanis!
Exultas et incantas, secura, liberalis.
Ubique omne tuum, quid oculis aspicis,
Non quicquam petis, non ullas preces dicis.

Pugio

Te diligo mi chalybs care et insone,
Sodalis splendide atque nivalis.
Georgius tacitus te cudit ultioni,
Ad pugnam trucem acuit circassus liberalis.
Te mihi manus liliacea donavit
Ad memorandum, sub disiunctione,
Et primo haud sanguis te cohumidavit,
Sed lacrima praeclara - gemma torsionis.
Et nigri oculi in me coniecti,
Maestitiae arcanae et obscurae pleni,
Tum hebescebant, tum fulgebant recti,
Ut chalybs tuus igni tremulo et leni.
Mi datus comiti, elinguis amoris arrabo,
Et fungeris non frustra tuo vice,
Admodum non mutabor et animum durabo,
Aeque ac tu, mi ferrei amice.

Precatus

Mater Domini, nunc prece adoro
Ad effigiem tuam, acrem candentiam,
Neque salutem ante proelium oro,
Nec gratias ago, vel poenitentiam,

Neque pro anima mea deserta
In frigido mundo orbi erronis.
Immo! Pro virgine casta, aperta,
Quem volo commitere tibi patronae.

Fac dignam animam eius beatam.
Curis impletos comites manda,
Iuventutem serenam, senectutem pacatam
Cordi non immiti pacem sperandam.

Cum hora advenerit summa, letifera,
Animam splendidam mitte acceptum,
Mane arguto, seu nocte somnifera
Ad cubile angelum triste electum.

***

Quid refert vivere!.. Res gerere
Vel non gestare – angor est -
Ut inquietus Genius, ubique praesens,
Ut fida coniunx, proximus adest;
Caterva cum arguta belle esse,
Et intra parietubus inesse;
Gustare odium, et animam amando,
Ut semel fabuletur istud quando;
Involuntarie qualibet cerni parte
Sub vultus pondere sublato,
Quod quaequa femina Iuda rato,
Vir adulator stultus sit ex arte.
Perspectum vero operam si dabis -
Tum multo laetius e vita demigrabis.

Extremitas! Quam est vocale dictum,
Quam multum – parum habet id;
Postremus gemitus – et expeditum,
Nil superest – postmodo vero quid?
In conditorio condēris post de more,
Abrodent ossa vermes cum tempore,
Ac te successor tempestive, luctuose
Opprimet monumento oneroso.
E bona sua animae natura
Iniurias ignoscet tibi sane,
Utilitati tuae (ecclesiaeque plane)
Expediet perfuncti sacra pura,
Qua sonos (est tristissimum narratu)
A te excipi non est fatum.

Si obiisti mortem colens fidem
Ut Christianus, tum granites
Per quadraginta annos quidem,
Vocabulum manebit tuum nitens;
Coangustabitur cum sepulcretum
Tunc artum tuum cubile desertum
Confossum erit manu animosa...
Et arca altera ponetur tenebrosa.
Accumbet tecum per tacitum
Femella quaedam tenera et bella,
Iucunda, parens, licet lurida puella;
Sed neque respiratu nec adspectu
Sollicitabitur requies tua nuda -
Mi Domine, qualis est beatitudo!

***

Quum seges alta fluctuans flavescit,
Et silva tepida insonat ventuli afflatu,
Pometo prunum rubeum latescit
In umbra voluptabili sub viridi ornatu.

Quum sparsa rore limpido fragranti,
Rubente vespera seu mane aurato,
Desub arbuscula me capite nutanti
Salutat convallaria benigne odorata;

Quum ludens solo currit gelida fontana
Et, somno inquieto mentem mersitans,
Friguttit fabulam de glebis mi arcanam
Tranquillis, unde currit crepitans, —

Tum lenit meae animae sollicitudo,
Tum dilabuntur frontis sulci mei, —
Et potest tum intellegi a me beatitudo,
Et video in caelo vultum dei…

Meus daemon

Natura eius mixtio malorum.
Per nubes volitans diales,
Aquarum spumam, strepitum roborum,
Procellas ille amat confatales.

Obrutus foliis caducis, bracteatis,
Stat thronus incitus depictus,
Quo coram animis exanimatis,
Insidet maestus et afflictus

Is diffidentiam iniicit,
Amorem liquidum respuit,
Cruorem frigide despicit,
Precatus omnium abnuit.

Et tonum sensuum altorum
Cupiditatum voce premit,
Et Musa mitium oestrorum
Immanes oculos contremit.

Velum

Aspicitur velum semotum
Caerulea nebula sali!..
Quid quaerit in gente remota?
Quid liquit in terra natali?

Colludunt fluctus, ventus ferit,
Curvescit malus atque mugit...
Eheu! Felicitatem haut quaerit,
Felicitatem neque fugit!

Sub eo clarius sapphiro flumen,
Superne radius auratus it...
At id procellae petit culmen
Veluti quies in procellis sit!

Somnus

In valle Dagestāni, aestu navo,
Immobilis iacebam perforatus,
Fumabat etiam vulnus grave,
Guttatim cruor destillabat artus.
Ab omni circumdatus saxis in tacito,
Iacebam solus in arena vallis,
Urebat summa meque sol immite,
Sed vinxit somnus me letalis.
In solo genitali vidi per quietem
Illustrem cenam vesperam, et comes
Maritas iuvenes de me perlaetum
Sermonem inter se habere floricomas.
Sermonis laeto non partipicata
Sedebat ibi sola et cogitabunda,
In somno erat, non sibi ignorato,
Soluta anima et vagabunda.
Et vallem Dagestani somniabat,
Cadaver ibi notus recubare,
Adversum vulnus nigrens effumabat,
Et cruor fluxu frigido stillare.

Tamara

In portis profundis Darialis,
Qua Terek intonat et petit,
Atricolor turris fatalis
Atrato in scopulo stetit.

In celsa hac turri vetusta
Tamara vivebat primaeva:
Ut angelus caeli venusta,
Ut daemon perfida et saeva.

De turri pertenuis ignis
Per tenebras noctis fulgebat,
Viatori ulli insignis
Itineris quiem suadebat.

Illic nabant aurae serae
Lenesque Tamarae optabilis,
In his erant veneres merae,
Et dicio quaedam mirabilis.

Ad vocem invisam cedebat
Mercator, opilio, miles,
Et illum obvium habebat
Vir taetricus mutus sterilis.

Sericis et gemmis cubabat
Ornata in plumeis stratis,
Et hospitem expectabat
Duobus spumatis cyathis.

Se conserebant ardentes,
Et ora eorum haerebant,
Sonores torvi, insolentes,
Per noctem illic recinebant.

Quasi in turri hac sacri
Faeminae centum et viri
Conveniant nuptiis – acri,
Feralibus feriis – diri.

Cum radii primi et lenti
Per ardua montis labuntur,
Silentium ex continenti
Et umbra illic consequuntur.

Sola Terek in portis Darialis
Tacitum fragose rumpebat;
Modo unda spumata nivalis
Сonfinem undam urgebat.

Tum frigidum corpus sopitum
Cum fleto abhinc rapebatur,
In fenestra figmentum tacitum -
“Ignosce” istinc ferebatur.

Tam vocula dulcior lilia,
Tam erat tenellus discessus,
Veluti ecstasim concilii
Suadebat, amoris amplexus.

Nubes

Nubes caelestes, errones aeternae!
Serie candida, campo profundo,
Ut ego exules volatis supernae
Ad teporem ab aquilone iucundo.

Quisnam vos agit: fata fortunae?
Odium patens, latens invidia?
Vel scelere premini importuno,
Vel amicorum crudeli perfidia?

Non! Semper liberae, gelidae estis,
Vos pertaedet segetum sterilium...
Nec animi motus nec dolores habetis,
Neque patriam, neque exilium.

Scopulus

Nubecula aurata pernoctavit
Scopuli in pectore immanis.
ludens laete per caerulis vanis,
Multo mane cito avolavit.

Sed mansit in ruga vestigium udum
Scopuli veteris. Stat solitarius
In cogitatione defixus, statarius,
Et lacrimas dat deserto in nudo.

***

Amabam te… Emortuum non plane
In anima fortasse habeo amorem,
Sed stimuli te amplius non urant sane
Non tibi volo facere dolorem.

Amabam te elinguis desperanter,
Tum verecundia, tum aemulatu ustus,
Amabam te tam arte, tam flagranter,
Aeque ac ego amet te mas iustus.

***

Qua oras, novi solum,
Alludit mare castigate;
Serenum ibi coelum,
Sol ardens torret prata;
Querquetis caret – tesqua nuda
Secundum mare patent lata.

Somnianti

Tu in sollicito affectu habes delectationem;
Te iuvat lacrimas manare,
Irrita flamma cruciare opinationem,
Demissionem animi in corde occultare.
Non amas, crede, tu amorum imperite.
Te utinam, fractorum sensuum quaesitor,
Vesania amoris impotens teneret,
Venenum eius omne in sangune ferveret;
Et per vigilis noctis longas horas,
Vocares requiem fallacem, maestos
Conivens frustra oculos funestos,
In cubili dilaniarent te maerores,
Complectereris plorans calidos vestitus
Aresceres cupidine sterili furens! –
A te abiectus esset tandem situs,
Ingratam spem non aleres tu umens!
Non! Ad pedes deflens supplicares
Amicae tuae tumidae ac insolenti,
Pallens, tremens, impos mentis,
Tum deos summos conclamares:
“Di reddite mi mentem sanam dum viventi,
Et rapite a me fatalem istam speciem;
Amorem satis habui, referte requiem…”
Sed amor tristis et imago diligentis
Restarent in aeternum tuae menti.

Lepusculus

Lepusculus desertus a puella -
Permansit imbre orto in scabello.
Descendere non potuit misellus,
Demaduit admodum eius vellus.

BARABEK
canticula Anglica

(Ad cavillandum manduconem)

Robin Bobin Barathrinta
Comedit viros quadraginta.
Item vaccam atque bovem,
Et incurvum lanionem,
Plaustrum atque rotas,
Et rutabulum et scopas,
Incudem cum ferrario
Templum cum viridario.
Et deinde clamitat:
“Venter mihi dolitat!”

Panis butyro illitus

Iuxta porta nostra situs
Ante villam,
Olim panis butyro illitus
Vixit cum hilla.

Concupivit panis
Spatiari,
Et in herbula
Volutari.

Secum pellexit viraginem
In pratum,
Bucculentulam similāginem
Ambulatum.

Sed theini pocilli cum magna maerore
Pulsantes, crepantes magna clamore:
“Panis illitus
Tu es cerritus,
Extra portas ne prodeas inscitus,
Si autem ibis
Interibis,
Feli osculum incides!

Feli osculum,
Feli osculum,
Feli osculum,
Incides!”

Medica

Ranunculus solitarius
Aegrotare coepit gravius.
Advolavit et alloquitur pica:
“Medica sum, tua amica!
Mihi in rostrum insili
Illico morbus desinet!”
Gam! Et comedit.

 
Porcellus

Reptant felis parvi pulli
Vagiūntque lineati.
Quam gratissimi Tatūllae
Parvi pulli modo nati.

At carissimus Tatūllae
Neque pullus lineatus,
Nec catellus,
Vel capellus,
Solum simulus porcellus.

Erinacei rident

Ad canaliculam
Duae vermiculae
Erinaceis vendunt aciculas.
Cachinnant parvi eri!
Non possunt a risu contineri:
“Vos stultae estis vermiculae!
Non opus est nobis aciculis:
Nosmet perspersi illis
Tamquam pulli pilis!

Gallina

Apud me gallina est versata.
Vah, quam erat callida et grata!

Tunicas et calceos mihi suebat,
Dulcia sapida liba torrebat.

Negotiis perfectis, assedit ad puellas,
Carmina decantat, enarrat fabellas.

Fedotka

Fedotka - pupillus misellus,
lacrimat infelix puellus:
Neminem habet iste fere,
Quis misereatur eius vere.
Solum amitam, avulum et matrem,
Solum avulam, avunculum et patrem.

Viri fortes

canticula Anglica

Nostri operarii
Fortes vestiarii:
“Minime pavemus feras,
Lupos, ursos et pantheras!”
Ultra saepes exiendo,
Cocleam conspiciendo -
Expaverunt,
Diffugerunt!

Tales operarios,
Fortes vestiarios!

Quid fecit Mura

Mura soleam sub grumo
Obruit in horti humo:
- Cresce mea solea,
Cresce mea paula!
Ego spargam soleam
Acula e dolio,
Se promittet planta -
Mira arbor tanta!

Nudipedes ventitabunt
Muram nostram laudabunt:
Soliis maturis strictis,
Talis verbis eae dictis:
“Papae! Muram bellam,
Prudentissimam puellam!”

Musca fusca

Musca stridula, Musca scitula,
Aurato nitenti capitulo.

Foras lusum cum contendit
Nummum temere offendit.

Pecuniam in foro dempsit,
Samovar ventrosum empsit.

“Blattae carae adventote
Team meam degustote!

Blattae brevi veniebant
Crebra pocula bibebant,

Acari vero et pediculi,
Plenos ternos caliculos,
Cum lacte et cum spira
Poma edunt, rodunt pira.
Musca omnes invitat
Natalem diem celebrat!

Ad eam pulices iverunt,
Ocreas donaverunt.
Ocreae vero insolitae
Auratis fibulis munitae.

Advenit ad muscae
Anicula apis,
Condonavītque fuscae
Dulce mel e campis.

“Papilio venusta,
Quid patellae tuae vacant?
Crustula, sodes, gusta!
An epulae meae non placunt?”

Repente quidam extraneus
Araneus,
Coepit abstrahere Muscam
Fuscam -
Necaturus misellam,
Perditurus puellam!

“Boni hospites iuvate!
Hunc Araneum necate!
Vos saturabam,
Vos madidabam,
Me relinquere nolite
Meae vitae subvenite!”

Sed scarabei et vermiculi
Expaverunt,
Per rimas ac per angulas
Diffugerunt:
Blattae
Sub grabatum,
Erucae
Sub lactucam,
Libelli sub scabellum.
Nolunt gerere hoc bellum.
Ne quis quidem ex loco
Commovetur.
Iam iam Musca fusca
Occidetur!

Gryllus vero timefactus
Occasionem turbae nactus
Salit, salit, salit, salit
Sub ponticulum,
In scrobiculum,
In calyculum.

Scelio vero haud iocatur,
Musca ab eo firme ligatur.
Infigit dentes acutos in pectus
Sanguinem sugit labore provectus.

Musca misera plorat,
Iactatur,
Scelio vero laborat,
Laetatur.

Alicunde perminutus
Culex volat forte,
Sonus redditur acutus,
Laternam manu portat.

“Ubi scelio, ubi necator?
Nihil te paveo, crudus praedator!”

Prompte in Araneum
Se praecipitat,
Harpe stricta splendida.
Caput detruncat

Culex advenit ad Muscam,
Manum prendit eius fuscam
“Scelionem decollavi,
Te secunde liberavi,
Sume, mi anime, meam amorem
Volo te ducere nimis uxorem!”

Ecce blattae et libelli
Se subducunt e scabellis:
“Laus, laus Culici –
Forti victori!

Cicindelae advenebant,
Igniculos accendebant.
Factum est gaudenter
Optime, excellenter!

Heus, centipedae
Se coniicite in pedes,
Huc musicos vocate
Et nobiscum saltitate!

Musici advolabant,
Tympana afflictabant.
Bom-bom pulsant -
Musca Culexqe saltant!

Post eos sequitur Blatta
Ocreae ta-ta, ta-ta!

Cicadae cum pulicibus,
Erucae cum cimicibus.
Scarabei cornuti,
Viri perquam arguti,
Pileola iactant,
Cum tineis saltant.

Cito-cito, cito-cito,
Saltare coepit alucita.

Populus laetatur -
Musca Culici locatur
Strenuo, audaci,
Iuveni pertinaci!

Suis calceis Formicus
Haud parcet puniceus,
Cum Formica saltat
Cicindellis nictat.

“Ah belli cicindellae,
Ah scitulae puellae.
Carae-carae-carae-carae
Meae stellae!”

Ocreae crepitant,
Fulmenta afflictant.
Animalcula saltitant.
Collaetabuntur recte
Usque ad mane insecta:
Musca omnes invitat
Dies festos celebrat!

Telephonum

En tinnitus telephoni clarus:
- Quis compellat?
- Barrus.
- Ubi es?
- Ad feles.
- Quid tibi vis?
- Socolatam sis.
- Cui?
- Meo infantuli.
- Multumne vis mittam?
- Libras puto triginta
Quadragintave:
Illo, credo, sat erit nave
Nam ille dum crescens
Admodum est adolescens.

Post crocodilus telefonavit
Meque lacrimans rogavit:
- Mi bone, sodes, cito
Supercalceos emitto
Mihi, coniugi et Tito.

- Paulisper siste, mane!
Nonne illa septimana,
Duo paria tibi meorum
Missi supercalceorum?
- Illorum proximorum
Iam dudum sumus obliti,
Nam eis implevimus venter.
Et quando novi ac meliti
A te ad prandium mittentur,
Duodecim paria tuorum
Expectamus supercalciorum!
 

Telefonabant pos olores:
- Licetne, ut mittas, colores!

Post telefonabat pithecium:
- Mitte, sis, librum in synoecium?

Post autem telefonavit ursus
Uncat et crepat, iterum et rursus.

- Siste, urse, noli uncare,
Explica, quid vis rogare?

“Mu’ et “mu” sed ille modo,
Hoc sermone multinodo
Me omnino īmplicat -
Quidnam hoc signīficat?
- Ego nihil intēllego bone,
Amabo te, tubulum pone!

Postea ardeae telephonabant,
Guttas medicinales rogabant:

- Ranis usque expletae commodum,
Alvi nobis perdolent admodum!

Tales tricae eiusmodi
Quotidie incommodi!
Tin-ti-tinus,
Tin-ti-tinus!
Tum tarandrus telephonat
Tum delfinus!

Nuper duae telephonantes
Dorcades adblaterantes:
- Verumne rotacula decremata
Omnia, crudeliter igne sublata?

- Ah, dorcades, num deliratis?
Quid dorcades blateratis?
Rotacula non decremata,
Et oscilla quoque servata!
Quam celerrime saltate
Ea ipsi inspectate!

Sed dorcades neglegentes,
Nugari pergunt non audientes:
- Verumne rotacula decremata
Omnia, crudeliter igne sublata?

Stupidae dorcades immensum!
Nihil habent comprehensum!

Heri vero mane
Cangurus urbane:
- Haecne domus Lavapuris?

Tum declamo turbatus, irae glomus:

- Minime! Alia haec domus!
- Ubi igitur Lavapure?- Non possum omnino indicare...
Tibi alio oportet telephonare.

Ego trinoctium vigilavi,
Exanimavi.
Vellim tandem somniare,
Vires recreare...
Eo dormitum - affatim!
Et telephonema statim!
- Quis talis?
- Сamelopardalis.
- Quid accidit?
- Miseria inopinate!
Quantocius huc festinate!
- Quid rei est?
- Salva!
- Quem?
- Hyppopotamum!
In palude concidit. O malum!
- Concidit in palude?
- Ibi inest adhuc!
Nec huc nec illuc!
Eheu! Nisi auxilio venies, belle –
Tum submergetur palude misellus!
Morietur, occidet, peribit,
Hyppopotamus! Sed etiam residet...

- Sane! Curro! Propero!
Adiuvabo si potero!

Oiei! Non facilis est res e lama,
Extrahere Hyppopotamum!